«Амнистия на оба ваших дома»: первый генпрокурор РФ пермяк Валентин Степанков переиздал книгу «ГКЧП: следствием установлено»

25 декабря исполнилось 30 лет уходу Горбачёва с должности единственного в истории президента СССР.

Тогда над Кремлём навсегда был спущен красный флаг. Но отсчет «крупнейшей геополитической катастрофы века», как характеризовал ее Владимир Путин, надо вести от августа 1991-го.

СПРАВКА
♦ Степанков Валентин Георгиевич (70 лет). Окончил юридический факультет Пермского государственного университета им. Горького в 1976 году.
♦ В 1977–1981 годах – прокурор города Губахи (Пермская область). В 1983–1987 годах – прокурор Перми. В 1987 году назначен заместителем начальника Главного следственного управления прокуратуры СССР. С 1988-го по 1990 год – прокурор Хабаровского края. С 28 февраля 1991 года по 5 октября 1993 года – генеральный прокурор РСФСР/РФ.
♦ В августе 1991 года, не ожидая официального решения прокуратуры СССР, возбудил уголовное дело в отношении членов ГКЧП. Вместе с тем разослал на места директиву о недопустимости репрессий против партийных работников.
♦ 22 сентября 1993 года заявил о законности решения Конституционного суда, признавшего неконституционным указ Президента РФ Бориса Ельцина №1400 о роспуске парламента.
♦ 5 октября 1993 года отстранен от должности, 24 декабря уволен из органов прокуратуры.
♦ С июня по декабрь 1995 года занимал должность заместителя губернатора Пермской области (Бориса Кузнецова).
♦ С 2004-го по 2006 год – заместитель министра природных ресурсов РФ Юрия Трутнева.
♦ Ныне доцент кафедры адвокатуры Московского государственного института международных отношений МИД РФ. Президент собственной консалтинговой фирмы. Кандидат юридических наук.

Дежурный 9-го отдела КГБ CCCР в Крыму Василий Кравец нес 18 августа 1991 года службу обычным порядком. Дел хватало. Министр внутренних дел Борис Пуго, улетая в столицу, забыл в санатории две куртки…

И просил отправить их в Москву с председателем Союза национальностей Верховного Совета СССР Рафиком Нишановым. Еще одно высокопоставленное лицо, член Совета безопасности СССР Евгений Примаков собрался в гости из того же санатория в соседний дом отдыха. Дежурный заказал ему машину.

...Когда тревожно замигал красный сигнал радиостанции «Альтернатива», Кравец не поверил своим глазам. Авария на линии связи с резиденцией президента СССР! Такого никогда не было!

Кравец немедля связался с дежурным 21-го отдела. Тот бодро ответил: «Разберемся». Красная лампочка не угасла, а мигала всё отчаяннее. Кравец вновь связался с дежурным. – Связь повредил горный оползень. Начались восстановительные работы, – ответствовал тот.

Часы показывали 16.32 по московскому времени…

В этот самый момент, минута в минуту, ворота форосской дачи, значившейся в документах КГБ как «Объект «Заря», распахнулись перед пятью «Волгами»… Из первой вышли начальник службы охраны КГБ СССР Юрий Плеханов, генерал-майор Вячеслав Генералов и начальник 9-го отдела, из остальных машин – еще несколько облеченных, прибывших из Москвы...

Так начинается это вообще-то документальное повествование, предпринятое собеседником «Эха Перми» (16+) Валентином Степанковым в его новой книге «ГКЧП: следствием установлено» (16+; М., «Аргументы недели», 2021, 1 тысяча экземпляров), на момент описываемых событий – генеральным прокурором Российской Федерации, первым на этом посту.

– Валентин Георгиевич, в целом ваша книга представляет собой второе издание работы, уже выходившей в свет. Что заставило вас вновь обратиться к расследованию едва ли не самого знаменитого вашего дела?

– Да, почти тридцать лет назад мы с моим заместителем Евгением Лисовым написали книгу по материалам дела ГКЧП, тогда она называлась «Кремлевский заговор», и разошлась она достаточно большим тиражом – 150 тысяч экземпляров, но сегодня это уже библиографическая редкость.

Второе издание значительно отличается от того первого. Мы сознательно ушли от политических оценок. Те, кто прочтет книгу, увидят, что почти не отражается моего личного отношения к тому или иному лицу, событию. Хотя я не один час провел в беседах с представителями ГКЧП и в следственном изоляторе.

За эти тридцать лет все участники и члены ГКЧП написали свои мемуары. И у меня появилась возможность полемизировать с ними, чего мы не могли делать в суде, куда мы направили наше уголовное дело. Но если члены ГКЧП могли себе позволить эмоциональные оценки и желание что-то отвергать, опровергать и так далее, то я был вынужден идти строго по канве полученных свидетельских показаний, данных, полученных от огромного числа лиц.

За эти тридцать лет история ГКЧП обросла мифами, которые подчас насаждались искусственно и извратили общественное восприятие произошедшего тогда. Долго создавался вокруг членов комитета ореол мучеников или героев. Сегодня это позволяет различным политическим группировкам, отдельным людям, искажая факты, документально зафиксированные в деле, создавать мифологию вокруг событий лета 1991 года.

Сегодня принято утверждать, мол, они отстаивали идею… Если ты честный и порядочный человек, ты пишешь заявление об отставке, кладешь его на стол Горбачёву и уходишь с гордо поднятой головой или с громко хлопнувшей дверью. А какое это отстаивание идеи, когда, поняв, что проигрывают, они, толкаясь локтями, побежали к самолету и полетели к Горбачёву каяться, мол, чёрт попутал?..

Суть дела достаточно проста. Имели ли право представители ГКЧП, объединившись в хунту, фальсифицировать документ, объявлять больным главу государства, изолировать и отстранять от власти? Конечно, нет. В этом воплощен состав преступления, и мы предъявили обвинение этим людям.

Мы смотрели на произошедшее с точки зрения законности в рамках дела и хотели его разрешения сугубо в правовом поле. Но, к сожалению, наши усилия оказались тщетны, потому что политика возобладала, трактовки и эмоциональные оценки, сиюминутные предпочтения захлестнули всё совершенное.

– Чувствуется, работа ваша и ваших коллег до сих пор вызывает у вас чувство гордости?

– Расследование огромного дела было проведено за четыре с половиной месяца. Эффективно работали лучшие следователи бывшего Союза и российской прокуратуры. Кстати, и четыре следователя прокуратуры Пермской области состояли в бригаде, причем трое из них работали со мной еще в бытность мою прокурором города Перми. Я лично доверял этим моим коллегам и был спокоен за порученные им участки.

Объем дела составляет 140 томов, в которых закреплено около полутора тысяч свидетельских показаний.

Мы не зря спешили. И нашей целью было рассмотрение дела в суде в ходе гласного публичного процесса. Но! Если расследование мы завершили за четыре с половиной месяца, то подследственные потом знакомились с содержанием этих ста сорока томов в течение девяти месяцев! А мы были лишены возможности подгонять их и держать страницы перед глазами с утра и до вечера. Они пользовались этим и читали, умышленно затягивая, понимая, что политическая ситуация меняется каждый день, в отличие от экономической, которая после исчезновения Союза не улучшилась.

– Как бы то ни было, для себя вы ведь наверняка нашли ответ, почему восемь человек, принадлежавших, в том числе к высшему руководству страны, сделали то, что сделали?

– У них был страх за то, что после 20 августа 1991 года, после подписания нового Союзного договора – этой попытки Горбачёва в сложнейшей ситуации хоть что-то собрать и объединить разбегавшиеся республики, – в складывавшейся обстановке они лишались должностей. Потому что в той формации, которая предусматривалась, и при новой конституции, которую следовало потом разработать и принять, им места уже не было, и об этом они знали.

Мне могут возразить, что в марте 1991 года состоялся всенародный референдум, на котором большинство народа проголосовало за Союз. Но вспомните исторические факты. Референдум проводился в девяти республиках из пятнадцати. То есть Молдавия, Грузия, Азербайджан и Прибалтика уже не хотели быть в Союзе…

Конечно, не ГКЧП стал причиной распада Союза. Но ГКЧП был последним толчком, который подтолкнул процесс распада и сделал его в конечном итоге необратимым. Уже в сентябре, в октябре, декабре и в других республиках, в том числе на Украине, те же люди, что в марте голосовали за сохранение Союза, высказывались за независимость своих республик. Уже к декабрю такие референдумы прошли почти во всех республиках.

Предъявляя обвинение, мы были убеждены, что члены ГКЧП совершили преступление, еще и поэтому.

– Какие новые исторические детали узнают читатели вашей книги?

– Сограждане сумеют сами составить представление, можно ли назвать заключение Горбачёва в Форосе изоляцией или нет. Потому что, помимо прочего, сегодня активно распространяется миф, будто никто президента не изолировал, а, мол, хитрый Михаил Сергеевич так отсиделся там. Этого мифа много людей придерживается.

Вам станет наверняка неприятно от того, как обошлись с президентом огромного государства-империи, как любят его именовать, отозвав у него личного телохранителя. Просто по команде офицер, находившийся при Михаиле Сергеевиче, Александр Медведев, потупив взгляд, собрал свои вещи и убежал к самолету, не попрощавшись с президентом.

Как дали команду другим офицерам, которые носили ядерный чемодан, уничтожить коды. И они уехали от президента, увезя чемоданчик в Москву от главного за него ответственного.

Читатели, наконец, увидят ту роль, которую сыграл глава КГБ СССР Владимир Крючков во всей этой истории, который втянул и всю систему, и всю верхушку КГБ в заговор против законно избранного и действующего президента.

– Всё же почему вы считаете, что дело закончилось ничем?

– Не вина прокуратуры, что это дело оказалось не рассмотрено судом. Суд, считаю, просто оказался неготовым получить это сложное, масштабное дело с политической окраской и с огромным общественным значением. Суд упустил нить управления, а потом и отпустил всех членов ГКЧП из-под стражи.

Когда направляли дело в суд, я освободил из-под стражи всех, кроме самих членов ГКЧП. Всего было привлечено до двенадцати человек, из них шестеро тех, кто входил в состав ГКЧП. Они в этот период стали и болеть, кто по-настоящему, кто преувеличивая свои недуги, стали участвовать в митингах, демонстрациях, избирательных кампаниях...

И когда в суде стало наконец оглашаться обвинительное заключение в октябре 1993 года, уже гремели выстрелы танков по Белому дому. Так замкнулся круг.

И спустя полгода, в марте 1994 года, была объявлена амнистия. У Шекспира – «чума на оба ваших дома», а у нас была «амнистия на оба ваших дома». Она состоялась и для представителей ГКЧП, и для тех, кто был арестован за события октября 1993 года.

Таким образом, наше следствие стало последней и пока, к счастью, единственной попыткой решить это сложнейшее дело строго правовым путем, в рамках уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Однако выход в итоге стали искать политическим путем.

...Когда в октябре 1993 года депутаты Верховного Совета России требовали от меня возбудить дело против президента Б. Н. Ельцина, издавшего незаконный указ, я им тогда ответил: «Вы, собравшиеся здесь, – политики. Ищите компромиссы, идите на переговоры. Не делайте из прокуратуры дубинку в виде уголовного дела, которой будут размахивать политические силы, в одном случае замахиваясь на одних, в другом – на других». У меня уже был опыт 1991 года, и я предвидел, чем всё кончится.

И, к сожалению, оказался прав.

Артём Жаворонков
^{Использована афиша краевой библиотеки имени Горького.}