105 лет назад Пермь не ожидала краха самодержавия

В советских учебниках по истории было принято писать, что в начале 1917 года на Урале резко осложнилось социально-экономическое и политическое положение.

Дескать, из-за транспортных затруднений сбоили производственные цепочки, стала замирать работа промышленности, обострилась продовольственная проблема. На этом фоне обычно рисовалась «героическая борьба» большевиков, то и дело учинявших забастовки на крупных заводах и повсюду распространявших свои листовки.

Вкупе с якобы возраставшим «брожением масс» это могло создать у читателей впечатление, будто в канун Февральской революции едва ли не всё в обширной Пермской губернии клокотало и бурлило, а «прогрессивная интеллигенция» только и ожидала камешков, которые вызовут политическую лавину…

На самом деле эта картинка мало соответствует исторической действительности. Если бы мы попали в губернскую Пермь в феврале 1917 года, увидели бы город, живущий привычной размеренной жизнью.

Конечно, были трудности, включая дороговизну, перебои со снабжением отдельными продуктами (как без них в военное время), но, в целом, на Урале было лучше, чем, например, в Петрограде. Стачки, в основном с экономическими требованиями, наблюдались во многих губерниях, да что там – во всех воюющих странах.

В начале 1917 года заметных забастовок было немного: только в Лысьве, на Невьянском заводе и в Мотовилихе. Немногочисленные подпольные большевистские организации существовали только в десятке городов и заводских поселков, исключая Пермь. Самая крупная – екатеринбургская – организация большевиков собиралась провести в январе «областную партийную конференцию», но была разгромлена жандармерией.

Пожалуй, это было самым резонансным политическим событием в Пермской губернии в начале 1917-го. Размах арестов заставил товарищей подозревать, что в их ряды затесались агенты охранки. Возможно, провокаторы были и среди руководства подпольщиков…

К сорокалетию бурных событий начала ХХ века в столице Прикамья, именовавшейся в 1957 году Молотовом, вышел в свет весьма заслуживающий внимания сборник воспоминаний «участников трех революций» «Под красным знаменем». Авторы мемуаров передают картину, запечалившуюся в их памяти. И если говорить именно о феврале 1917 года, складывается впечатление, что смуты не ждали даже «пламенные социалисты».

«Война быстро внесла значительные изменения в жизнь Перми и Мотовилихи, – вспоминала большевичка Анна Кравченко. – Достаточно сказать, что в самом городе к весне 1917 года стоял огромный гарнизон (до 40 тысяч), состоявший главным образом из запасных, то есть призванных солдат средних лет. В городе появился эвакуированный из Риги деревообделочный завод и часть механического завода Лесснера из Петрограда. В Мотовилихе к этому времени число рабочих значительно выросло, но среди вновь пришедших на завод было немало людей, стремившихся к одному: любою ценою избежать воинской повинности, не попасть на фронт».

Александр Ильин, работавший на заводе Лесснера, вспоминал, что носителями «политического брожения» в тихой провинции в основном были приезжие:

«До пятидесяти процентов высококвалифицированных рабочих были политически неблагонадежными, уволенными за революционную деятельность с предприятий Москвы, Петрограда и других городов. Среди них были большевики, эсеры, меньшевики. Это были вполне интеллигентные люди, чуткие товарищи, хорошо знавшие художественную и политическую литературу, посещавшие оперу…»

Оперы в городском театре во второй половине февраля шли такие: «Лякмэ», «Манон», «Риголетто», «Дубровский», «Севильский цирюльник» и «Черевички». В художественном театре «Мираж» – «роскошная драма в четырех частях» «Река жизни». Гимназисты и особенно гимназистки в отчаянии: реклама в газетах помечена «Учащимся не разрешается».

Кафе-театр «Колибри» демонстрирует с 21 по 25 февраля «грандиозную мировую картину» «Похождение Мациста». Ничего не говорится о том, можно ли смотреть этот шедевр гимназистам, однако рекламное объявление содержит загадочные слова: «Предупреждение нервных!»

С огромным успехом выступает известный прозаик и эссеист Владимир Поссе. В газете «Пермская жизнь» публикуется язвительная заметка о его лекции «Душа женщины»: «Тема не новая, но зато материал богатый и выводы утешительные: у женщины есть душа!»

Одним словом, есть чем занять свой досуг даже самым притязательным заезжим оппозиционерам, которые пока и не подозревают, что вскоре у них появятся другие занятия…

Как и в Петрограде, в Перми источники распространения сплетен и недовольства – хлебные очереди, которые называют «хвостами». Они, правда, недлинные, но на утреннем морозе стоять перед дверями в лавку – удовольствие в любую эпоху небольшое.

На городском собрании булочников хлебопеки уверяют, что им отпускается мало муки. Гласный (то есть депутат) Петухов уверяет: хлеб есть, но мука «будет отпускаться хлебопекам только в случае, если не будет вывозиться из города. А она вывозится возами…»

О вреде твердых цен, мешающих свободной торговле, счел нужным сообщить и епископ Пермский и Кунгурский Андроник в своем письме обер-прокурору Священного синода:

«На предметы продовольствия твердые цены наложены, а на мануфактуру и прочее никаких твердых цен нет. Предприниматели ежедневно накладывают какие вздумается цены на все, и никто им не запретит. Домохозяева не смеют ни копейки прибавить на квартирные цены, а квартиранты в их же домах сдают отдельные комнаты за неимоверные цены, и за них домохозяин должен из своих карманов платить огромную плату за вывозку одних нечистот…»

Но в целом в Пермской губернии, как и в сказочном Багдаде, всё спокойно. 27 февраля губернатор Михаил Лозина-Лозинский отправился в поездку по уездам, не предполагая, какие невероятные известия застанут его в скорые дни…

Анатолий Москвин
Использована открытка фирмы фотографов Его Императорского Величества Шерера и Набгольца, 1880 год.