Как пермская санитарная служба закрывала публичные дома, а 56 проституток были против

В июле 1917 года до жителей Перми и Мотовилихи (тогда отдельного населенного пункта) доводилось воззвание «следственной комиссии, организованной окружным съездом советов рабочих и солдатских депутатов, с участием представителей партий» в губернском городе.

Члены комиссии просили «всех граждан, пострадавших и очевидцев событий 25-го июня, явиться для дачи своих показаний в помещение Исполкома Уралсовета (угол Сибирской и Екатерининской) ежедневно с 5 до 7 часов вечера». Речь шла об акции пермских большевиков: в упомянутый день те устроили шумную демонстрацию с требованиями отставки Временного правительства и при этом подрались с солдатами (цитаты из газет здесь и далее с сохранением орфографии и пунктуации оригинала. – ред.).

«Небольшие партии демонстрантов собрались на Слудской площади и направились по улицам, – писала «Пермская земская неделя». – Но на Сибирской, Красноуфимской и других улицах, солдаты, возмущенные такими призывами, с криком «ура» выхватили у «большевиков» знамена, и древками их побили некоторых демонстрантов…»

Кстати, эту акцию пермских ленинцев решительно осудили не только кадеты, но и товарищи из других левых партий, эсеров и меньшевиков:

«Демонстрация большевиков только на руку реакции…Тяжелый урок для тех, кто не понимает интересов народа и отечества, а дает лишь Вильгельму – одно удовольствие».

После этой политической встряски Пермь, казалось, опять впала в почти благостное затишье – лето оно и тогда было лето. Но покой только мнился обитателям губернского города... Девальвация рубля привела к небывалому ажиотажу на рынке недвижимости.

«Значительное удешевление денег и опасения частичной конфискации свободной наличности капиталистов имели своим результатом огромное, никогда здесь не наблюдавшееся количество сделок по приобретению городских недвижимостей, – сообщал «Пермский вестник Временного Правительства». – Цены на дома в Перми дошли до баснословных величин, а спрос превышает предложение. Некоторые сведущие лица утверждают, что за последнее время у местных нотариусов совершено было около двух тысяч купчих крепостей…»

Горожанам, чьи средства не позволяли вкладывать в стены и крышу над головой, предлагалось финансово поучаствовать в более скромном, но также весьма выгодном деле – разведении кроликов:

«Пермский отдел российского общества кролиководства обратился в городскую управу с просьбой – предоставить ему помещение для собраний. Отдел ставит своей задачей широкое распространение среди населения разведения кроликов, как средства борьбы с наступающим мясным кризисом».

А по ночам в Перми, бывает, стреляют. В одну из июльских ночей милицейский патруль встретил на улице Кунгурской (ныне – Комсомольский проспект) четверых мужчин, которые чем-то вызвали подозрения. «Подозрительным» приказали остановиться и предъявить документы, однако четверо субчиков стремглав побежали «по направлению к психиатрической лечебнице, открыв сильный огонь из револьверов по преследующим их милиционерам, и скрылись среди бараков…»

Партии начинают готовиться к выборам в Пермскую городскую Думу, первым после свержения монархии. Серию предвыборных митингов открывают кадеты, которые славятся своими ораторами и проработанностью муниципальной программы. И они действительно поднимают острые вопросы городского быта и организации социальной поддержки:

«В санитарном отношении городское самоуправление должно заботиться об обеспечении населения самой широкой бесплатной медицинской помощью (думские врачи в безплатные аптеки). Должна быть организована помощь родильницам, приюты для безпризорных детей и богадельни, борьба с туберкулезом и сифилисом. Необходимо заботиться о благоустройстве города (мостовые и развитие садов), при чем городу должно быть предоставлено право отчуждения частной собственности в целях осуществления его мероприятий».

Кадеты предлагают «поощрять городское строительство», открывать бесплатные начальные и средние учебные заведения, создавать для малоимущих «городские лавки продовольственных товаров и общественные кухни». Эти едва ли не социалистические мотивы вызывают раздражение у левых.

– Мы, революционные демократы, стоим за революцию! – кричал на митинге большевик, будущий соучастник самосудной расправы над членом императорской фамилии Михаилом Романовым, Гавриил Мясников. – Вы, кадеты, защищаете принцип эволюции, тогда вы не можете быть революционерами, и как партия буржуазного класса не можете защищать интересов рабочих!

Да и лидер пермских меньшевиков, интеллигент Александр Шнееров уверял публику в том, что «кадеты – непоследовательные демократы» и призывает «голосовать за списки любой социалистической партии, только не за партию кадет». Впрочем, благодаря ораторской искушенности в словесной перепалке верх одерживают кадеты.

В городской управе поднят вопрос о борьбе с «наследием темного прошлого»: врачебно-санитарный совет предложил закрыть в Перми все дома терпимости. Обсуждение, между прочим, проходило нелегко. Представитель Уралсовета сообщил, что исполкомом получено «ходатайство за подписью 56 проституток о недопущении закрытия домов терпимости, как лишающего их средств к существованию». Тем не менее «революционная мораль» победила.

Подкомиссия санитарного совета решила обратиться в гордуму «с просьбой об издании обязательного постановления, запрещающего открывать как дома терпимости, так и другие заведения, косвенно преследующие те же цели». Кроме этого – принять «обращение в совет рабочих и солдатских депутатов с просьбой воздействовать в должном направлении на массы».

Женщин «с пониженной социальной самооценкой» рекомендовано «отправить на родину, выдав им пособие на проезд; тех из них, которые не пожелают покинуть город, устроить на квартирах и дать им какое-либо занятие...»

Анатолий Москвин