Эту страницу воинской истории Пермского края одновременно называют и самой героической, и самой трагической. Созданная в начале 1942 года 231 стрелковая дивизия (первого формирования) полностью состояла из жителей Молотовской области и Коми-Пермяцкого национального округа. Подразделению суждено было прожить всего несколько месяцев, а боевые действия оно вело лишь с 31 августа по 2 ноября 1942 года. Затем дивизию расформировали: из 15 тысяч ее солдат и офицеров к тому времени в живых осталось всего около 600 человек.
Из Кунгура – под Сталинград
В Кунгуре на старинном двухэтажном здании по ул. Октябрьская, 18 установлена мемориальная доска: «Здесь размещался с февраля по июнь 1942 года перед отправкой на фронт штаб 231 стрелковой дивизии». Дивизия численностью 15 тысяч человек была полностью укомплектована жителями Молотовской области и Коми-Пермяцкого АО: мобилизованными и добровольцами, рабочими, инженерами, тружениками села.
В Кунгуре помимо штаба располагался медико-санитарный батальон, а части дивизии дислоцировались в окрестных деревнях и селах: Шадейка, Моховое, Кыласово, Жилино, Болотово, Мериново. Солдаты и сержанты жили в землянках, и только офицеров распределили по частным квартирам. Обучение будущих бойцов проходило спешно. Уже 1 мая военнослужащие приняли присягу, а 11 июня дивизия прибыла в Саратов. Здесь уральцы вошли в состав 8-й резервной армии, позже сменившую номер на 66.
Первым командиром дивизии стал полковник Фёдор Максимович Рухленко. Как упоминает в своем очерке о 231 дивизии военный историк, журналист и писатель Евгений Норин, полковник практически не имел боевого опыта, и комдивом был назначен впервые.
«Как часто бывало, сроки подготовки были крайне сжатыми, и к моменту выезда на фронт обучение до конца не было завершено. Уровень подготовки дивизии откровенно оставлял желать лучшего... Все это вскрылось при проверке летом 1942 года, когда дивизию перебросили под Саратов. В этой проверке участвовал лично Ворошилов. Он быстро сделал оргвыводы, и вместо полковника Рухленко дивизию возглавил полковник Гавриил Ефремович Одарюк, прежде – руководитель Белоцерковского пехотного училища», – пишет историк.
Гавриил Одарюк принял командование 23 августа 1942 года, а 25 августа 231 дивизия прибыла на Сталинградский фронт.
Николай Николаевич Терентьев воевал в составе 423-го отдельного противотанкового дивизиона 231-й стрелковой дивизии. Впоследствии он вспоминал, что марш организовывали в большой спешке.
«Некоторые части еще недополучили положенные по штату материальные средства. 423-й отдельный истребительный противотанковый дивизион к моменту выступления не имел тягачей к орудиям. Он вынужден был перевозить пушки и орудийные расчеты на машинах, принадлежащих транспортной части армии. Не хватало на всех штатного стрелкового оружия, ощущался недокомплект в боеприпасах», – писал фронтовик.
Бойцы шли пешком, по ночам ускоряясь до бега. Нагруженные боеприпасами, снаряжением, на коротких перевалах буквально падали на землю. Так 31 августа подошли к Ерзовке, где проходила линия фронта.
Бой длиной два месяца
Дивизии уральцев по решению командующего Сталинградским фронтом была поставлена задача: 5 сентября нанести контрудар по немецким войскам, прорвавшимся с севера к Волге и перерезавшим сообщение с осажденным городом по суше. Три стрелковых дивизии, в том числе 231-я, при поддержке артиллерии и танков должны были ударить по врагу и соединиться с советскими подразделениями 62-й армии.
На разведку, подготовку операции времени не было. Хотя стрелковым дивизиям предстояло встретиться с очень сильным и хорошо вооруженным врагом. На этом участке советским войскам противостоял 16-й танковый корпус вермахта, в котором воевали опытные солдаты и офицеры. В составе корпуса были не только танковая, но и две моторизованные дивизии. Также немецкие войска располагали мощной авиацией, тяжелой артиллерией, занимали удобные командные высоты.
Николай Тереньтев, вспоминая об этом бое, рассказывал, что после непродолжительной артподготовки 5 сентября в 9 часов утра стрелковые части поднялись в атаку.
«Над полем боя появились группы пикирующих бомбардировщиков. В полосе дивизии не было зенитных средств обороны, не появились и истребительные советские самолеты. Немцы для психического воздействия на наступающих пикировали с включенными сиренами. Десятки людей падали под осколками бомб и снарядов, оставшиеся в живых продолжали наступать на врага», – рассказывал ветеран.
В ходе этой атаки 231-й дивизии удалось занять одну из высоток на переднем крае, но затем немцы перешли в танковую контратаку и отбили высоту. На следующий день – снова атака, которая также захлебнулась.
«Соединение со сталинградцами не удалось осуществить потому, что мы оказались слабее противника в артиллерийском отношении и в отношении авиации», – признавал маршал Жуков, оценивая итоги атаки.
Командование тем не менее готовило следующее наступление. 18 сентября дивизия вновь пошла в атаку, нанося удары во фланг противнику, отвлекая его от непрекращающихся попыток взять Сталинград. Потери были невероятно высокими.
«Убитых в районе Ерзовки было так много, что их не успевали хоронить. На каждый километр фронта приходилось до 400 трупов. На участке шириной в один километр и длиной от Ерзовки до высоты 129,6 в один день насчитывалось 320 трупов. На каждом квадратном метре было 50-60 осколков от снарядов и бомб и около 40 пуль», – вспоминал бывший комиссар противотанкового дивизиона Афанасий Поплаухин.
Медсанбат работал на пределе сил. Тысячи раненых под открытым небом ждали отправки в госпитали: палящее солнце, нехватка воды, тучи назойливых мух. 19 сентября пикирующие бомбардировщики фашистов совершили налет, сбросив на раненных сотни бомб, расстреливая их из пушек и пулеметов.
Следующая наступательная операция была назначена на октябрь. Для 231 дивизии она стала последней. В октябрьском бою получил ранение и Николай Терентьев, и это, судя по всему, спасло ему жизнь.
«Это было 9 октября на юго-западном участке Сталинградского фронта. Я подавил несколько огневых точек противника своими орудиями и ушел на командный пункт позавтракать. Только успел отрезать хлеба и набрать ложку каши, как услышал воющий звук… Я не успел и выпрямиться, как метрах в 150 выросла целая серия разрывов от сброшенных бомб. Не почувствовал что ранен и, добежав до окопа, спрыгнул в него. Только тогда разведчик сказал мне, что я ранен. Я посмотрел на левую ногу и действительно, голенище сапога было разворочено осколком, синее мясо, обожженное осколком, тоже было вывернуто на краях раны. Попытался снять сапог, но не мог, пришлось разрезать голенище. В конце концов перевязал ее. Осколок из ступни вынимали уже в санчасти», – писал боец из госпиталя домой матери Екатерине Георгиевне.
Как сказал затем Николай Терентьев, от дивизии остался только номер: ее численность сократилась с первоначальных 15 тысяч человек до 600. Генеральный штаб не видел смысла снова создавать соединение, и 6 ноября 1942 года вышел приказ о расформировании. Остатки ее частей вошли в другие соединения 66-й армии. Однако дивизия сохранила свое боевое знамя, под которым героически сражалась под Сталинградом, и была сформирована вновь уже в августе 1943 года на базе 154-го запасного стрелкового полка. Дислоцировалась на Дальнем Востоке и в 1945 году вела там бои с японскими войсками.
В памяти – навсегда
Операция по контрнаступлению, в которой участвовала 231 дивизия, не так широко описана, как оборона Сталинграда. Тем не менее это было одним из решающих сражений всей войны. Атаки уральцев пришлись на самый напряженный период, когда Сталинград мог быть захвачен в любой момент. Дивизия отвлекла на себя значительную часть сил противника, облегчив оборону города.
Как писал в рапорте комдив Одарюк, в боях был разгромлен штаб батальона противника, взято в плен более 150 человек, подбито и сожжено 50 танков и две бронемашины, сбито три самолета, убито и ранено более 4000 солдат и офицеров. Практически сразу после расформирования 231 дивизии началась операция «Уран» по контрнаступлению на Сталинград. В январе 1943 года остатки танковых войск вермахта капитулировали, а разгром немецких войск под Сталинградом стал поворотным моментом Великой Отечественной.
После войны оставшиеся в живых бойцы создали в Перми совет ветеранов дивизии. В 1987 году на здании штаба дивизии в Кунгуре была открыта мемориальная доска. В 2000 году в Перми вышла книга «Забытая дивизия» (12+) Владимира Турбасова. Отец автора Кирилл Антонович воевал в 231 дивизии и погиб под Сталинградом. В 2010 году в книгу «Поклонимся великим тем годам» (12+) вошел очерк заведующей отделом истории Кунгурского музея-заповедника Ларисы Елтышевой «231-я стрелковая дивизия».
Наша газета считает важным увековечить память прикамских героев, присвоив имя дивизии какому-либо пункту городской топонимики (улице, площади, скверу) в Перми, а также в Кунгуре и Кудымкаре, откуда в ряды воинского подразделения было призвано много солдат. Чтобы подвиг наших земляков навсегда остался в нашей памяти.
Владислав Поспелов
Коллаж: Елена Сергеева
