СТРАНА ГРИНЛАНДИЯ
Этой страны нет на карте, но она существует. Более того, ее упоминания нет и в произведениях Александра Грина. Несмотря на то, что ее связывают с именем писателя, сам он ее ни разу так не называл.
ФАНТАСТИЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Название «Гринландия» впервые появилось в 1934 году, уже после смерти Грина. В предисловии к сборнику «Фантастические новеллы» (12+), первом посмертном издании писателя, его употребил советский критик и литературовед Корнелий Зелинский, большой поклонник творчества Грина.
Если желание сильно, то исполнение не замедлит.
Александр Грин
Но само понятие этой вымышленной страны возникло много раньше, 1909 году, когда вышел в свет рассказ «Остров Рено» (12+), действие которого происходило на несуществующем архипелаге где-то в южных морях. Исследователи творчества составили «портрет» Гринландии. В ней 29 городов, среди которых самые часто упоминаемые Зурбаган и Лисс, восемь поселений и колоний, среди которых упоминается Каперна, родная деревня Ассоль.
К полуострову относятся четыре острова, по территории протекают четыре реки. Здесь есть несколько горных кряжей, включая плоскогорье Суан, есть водопады, источники, рудники, скалы и долины. Окружают территорию два пролива: пролив Бурь и пролив Кассет. Столицей выдуманной страны является город Лисс.
Сочинение литературных пространств не такое уже редкое явление. У Дж. Р.Р Толкина есть Средиземье – континент и место действия в его вымышленной вселенной, где проживают хоббиты, люди, орки и тролли, которые говорят на разных языках, произрастают вымышленные растения, летают придуманные птицы.
Другой англичанин К.С. Льюис придумал страну под названием Нарния, где магия никого не удивляет, а животные могут разговаривать. Подобные вымыслы можно найти и у советских писателей, современников Грина – Ильи Эренбурга, Мариэтты Шагинян, Алексея Толстого, Юрия Олеши в «Трех толстяках» (12+). Ну а в сочинениях фантастов Беляева, Ефремова и других – это обычное дело.
Но, похоже, Александр Грин здесь всех опередил. Для того, чтобы понять, насколько его страна была реальной для самого писателя, стоит прислушаться к разговору с писателем, который передает беседовавший с ним журналист Эдгар Арнольд: «Он говорил, что это не просто выдуманная местность, которую можно как угодно описывать, а постоянно существующая в его воображении в определенном неизменном виде».
В качестве примера Грин рассказал товарищу, как пройти из Зурбагана в другое селение, при этом описывая не только повороты и подъемы, но указывая на ориентиры вроде группы деревьев или бросающихся в глаза строений. При этом писатель уверил собеседника, что и следующий раз опишет этот путь из слова в слово. Сам Грин посвятил своей волшебной стране следующие строчки:
В Зурбагане, в горной, дикой,
удивительной стране,
Я и ты, обнявшись крепко,
рады бешеной весне.
Там ручьи несутся шумно,
ошалев от пестроты,
Почки лопаются звонко,
загораются цветы.
Там ты женщин встретишь юных,
с сердцем диким и прямым,
С чувством пламенным и нежным,
бескорыстным и простым.
ГЕРОИ ГРИНЛАНДИИ
Описывая города своей придуманной страны, Грин был очень подробен в деталях. «Нет более бестолкового и чудесного порта, чем Лисс. Интернациональный, разноязычный город определенно напоминает бродягу, решившего наконец погрузиться в дебри оседлости. Дома рассажены как попало среди неясных намеков на улицы. Все это завалено сплошной густой тропической зеленью, в веерообразной тени которой блестят детские, пламенные глаза женщин.
Желтый камень, синяя тень, живописные трещины старых стен, гавань – грязная, как молодой трубочист; свитки парусов, их сон и крылатое утро, зеленая вода, скалы, даль океана; ночью – магнетический пожар звезд, лодки со смеющимися голосами – вот Лисс».
Грин придумывает разные абсурдные мелочи. Смешные названия носят гостиницы его страны – «Колючая подушка» или «Унеси горе», рестораны, например, «Отвращение», с его фирменными блюдами – консоме «Дрянь», бульон «Ужас», тартинки с гвоздями. Это позволило некоторым литературоведам называть Гринландию сатирой на современный писателю мир.
Телефоны, автомобили, кинематограф, аэропланы и телеграф соседствуют здесь с парусным флотом, в некоторых произведениях действуют роботы (возможно, зомби), неотличимые от людей. Сами люди делятся на богатых и бедных, однако в Гринландии обошлось без революций. Хождение в стране Грина имеют как рубли, так и доллары, также присутствует двойное наименование системы мер – европейское и российское.
Грин населил свои экзотические города сильными и мужественными людьми: охотниками, путешественниками, моряками. Некоторые из них обладают сверхъестественными способностями, например, главный герой романа «Блистающий мир» (12+) умеет летать, а героиня романа «Бегущая по волнам» (12+) Фрэзи Грант – ходить по воде.
ПРООБРАЗЫ ГРИНЛАНДИИ
По мнению исследователей, Гринландия – это полуостров, почти все города которого являются морскими портами, что больше всего напоминает Крым. Один из крымских краеведов В. Адеев уверен, что Гринландия – это Севастополь со всеми его районами. Например, Лисс – это Аполлоновка, любимое место писателя в Севастополе.
Ассоль жила на Корабельной стороне и пускала свой кораблик по речке, которая протекала в городе до 1950-х годов. Город Зурбаган – это центральная, историческая часть Севастополя, а город Сан-Риоль – Инкерман, территория в севастопольской бухте. Завораживающая реальность выдуманной страны побудила читателей составить карту Гринландии.
Одна из них нарисована автором экспозиции музея Грина в Феодосии Саввой Бродским. Другую создал поклонник творчества Грина и основатель его музея в тюремной камере Севастополя Владимир Адеев. Есть такие карты и в других музеях Грина. В любом случае Гринландия существует, это приют для мечтателей и романтиков, смельчаков и путешественников, дерзких и наивных одновременно.
КАПИТАН ДЮК (12+)
Фрагмент рассказа
Бильдер, или Морской тряпичник, как называла его вся гавань, от последнего чистильщика сапог до элегантных командиров военных судов, прочно осел в Зурбагане с незапамятных времен и поселился в песчаной, заброшенной части гавани, известной под именем «Кладбища кораблей».
То было нечто вроде свалочного места для износившихся, разбитых, купленных на слом парусников, барж, лодок, баркасов и пароходов, преимущественно буксирных. Эти печальные останки когда-то отважных и бурных путешествий занимали площадь не менее двух квадратных верст. В рассохшихся кормах, в дырявых трюмах, где свободно гулял ветер и плескалась дождевая вода, в жалобно скрипящих от ветхости капитанских рубках ютились по ночам парии гавани.
Странные процветали здесь занятия и промыслы. Бильдер избрал ремесло морского тряпичника. На маленькой парусной лодке с небольшой кошкой, привязанной к длинному шкерту, бороздил он целыми днями Зурбаганскую гавань, выуживая кошкой со дна морского железные, тряпичные и всякие другие отбросы, затем, сортируя их, продавал скупщикам. Кроме этого, он играл роль оракула, предсказывая погоду, счастливые дни для отплытия, отыскивал удачно краденое и уличал вора с помощью решета.
Контрабандисты молились на него: Бильдер разыскивал им секретные уголки для высадок и погрузок. При всех этих приватных заработках был он, однако, беден, как церковная крыса.
Прозрачный день гас, и солнце зарывалось в холмы, когда Фук и Сигби, с присохшими от жары языками, вступили на вязкий песок «Кладбища кораблей». Тишина, глубокая тишина прошлого окружала их. Вечерний гром гавани едва доносился сюда слабым, напоминающим звон в ушах, бессильным эхом; изредка лишь пронзительный вопль сирены отходящего парохода нагонял пешеходов или случайно налетевший мартын плакал и хохотал над сломанными мачтами мертвецов, пока вечная прожорливость и аппетит к рыбе не тянули его обратно в живую поверхность волн.
Среди остовов барж и бригов, напоминающих оголенными тимберсами чудовищные скелеты рыб, выглядывала изредка полузасыпанная песком корма с надписью тревожной для сердца, с облупленными и отпавшими буквами. «Надеж…» – прочел Сигби в одном месте, в другом «Победитель», еще дальше – «Ураган», «Смелый»…
Всюду валялись доски, куски обшивки, канатов, трупы собак и кошек. Проходы меж полусгнивших судов напоминали своеобразные улицы, без стен, с одними лишь заворотами и углами. Бесформенные длинные тени скрещивались на белом песке.
– Как будто здесь, – сказал Сигби, останавливаясь и осматриваясь. – Не видно дымка из дворца Бильдера, а без дымка что-то я позабыл. Тут как в лесу… Эй!.. Нет ли кого из жителей? Эй! – последние слова повар не прокричал даже, а проорал, и не без успеха; через пять-шесть шагов из-под опрокинутой расщепленной лодки высунулась лохматая голова с печатью приятных размышлений в лице и бородой, содержимой весьма беспечно.
– Это вы кричали? – ласково осведомилась голова.
– Я, – сказал Сигби, – ищу этого колдуна Бильдера, забыл, где его особняк.
– Хороший голос, – заявила голова, покачиваясь, – голос гулкий, лошадиный такой. В лодке у меня загудело, как в бочке.
Сигби вздумал обидеться и набирал уже воздуху, чтобы ответить с достойной его самолюбия едкостью, но Фук дернул повара за рукав.
– Ты разбудил человека, Сигби, – сказал он, – посмотри, сколько у него в волосах соломы, пуху и щепок; не дай бог тебе проснуться под свой собственный окрик.
Затем, обращаясь к голове, матрос продолжал:
– Укажите, милейший, нам, если знаете, лачугу Бильдера, а так как ничто на свете даром не делается, возьмите на память эту регалию. – И он бросил к подбородку головы медную монету. Тотчас же из-под лодки высунулась рука и прикрыла подарок.
– Идите… по направлению киля этой лодки, под которой я лежу, сказала голова, – а потом встретите овраг, через него перекинуто бревно…
– Ага! Перейти через овраг, – кивнул Фук.
– Пожалуй, если вы любите возвращаться. Как вы дошли до оврага, не переходя его, берите влево и идите по берегу. Там заметите высокий песчаный гребень, за ним-то и живет старик.
Приятели, следуя указаниям головы, вскоре подошли к песчаному гребню, и Сигби, узнав местность, никак не мог уяснить себе, почему сам не отыскал сразу всем известной площадки. Решив наконец, что у него «голова была не в порядке» из-за «этого ренегата Дюка», повар повел матроса к низкой двери лачуги, носившей поэтическое название: «Дворец Бильдера, Короля Морских Тряпичников», что возвещала надпись, сделанная жженой пробкой на лоскутке парусины, прибитом под крышей.
Александр Грин, 1915 год
Живое наследие Грина
ЗУРБАГАН НАВЕСЕГДА
Мало найдется людей, кто никогда не слышал песню «Зурбаган», хотя со времени ее появления прошло ровно 40 лет. Бессмертный хит композитора Ю. Чернавского на стихи поэта Л. Дербенева был написан к фильму «Выше Радуги» (12+) для героя, которого сыграл юный Дмитрий Марьянов, а песню исполнил Владимир Пресняков.
Но это далеко не единственная песня, где поется о призрачном городе Зурбагане. Первая появилась еще в 1967 году, ее автор Павел Цветков написал: «Поседела волна, снизошла тишина и туман, словно кот на печи, тихо дремлет в ночи Зурбаган».
В 1969 году Муслим Магомаев на «Голубом огоньке» исполнил песню «Парус», где также упоминается Зурбаган. В 1975-м ВИА «Лейся, песня» ввел в свой репертуар песню «Я уеду в Зурбаган» на музыку Е. Птичкина. В 1986 году родилась песня «Гринландия» Кима Брейтбурга в исполнении группы «Диалог».
О Зурбагане распевали Ляпис Трубецкой и Александр Ф. Скляр. Более того, есть инди-группа «Зурбаган» (г. Евпатория, лидер Павло Шевчук), которая даже получила первую премию на MTV Russia (18+) в 2002 году, а ее клип «Мы просто» признали лучшим видео года.
Зурбаган продолжает жить в произведениях советских и современных авторов. Например, в повестях Василия Аксенова «Мой дедушка – памятник» (18+) и «Сундучок, в котором что-то стучит» (18+). В Зурбагане происходит действие романов «Все золото мира, или Отпуск в Зурбагане», «Разработчик, или побег в рай», написанных Леонидом Острецовым (оба 16+). А также в романе «Во мрак» Андрея Дьякова (18+) и в повести «Позывные Зурбагана» В. Мухиной-Петринской (18+).
Свой Зурбаган есть в романе «Специальный корреспондент» Евгения Капбы (18+), написанного в 2022 году. Наконец, Зурбаган решили прописать на настоящей карте Крымского полуострова – власти небольшого поселка Орджоникидзе просили переименовать его в Зурбаган. Пока этого не случилось.
